К маме на родину я впервые попал уже вполне взрослым, как раз на Троицу. Село Кесьма Тверской области было немного в стороне от основных дорог; когда мы наконец собрались туда поехать на пару дней, я был в восторге.
Село начинается за небольшой речушкой, дорога за ней поднимается на холм, на котором по левую руку как на ладони открывается белоснежный храм Рождества Богородицы. Мама попросила свернуть с шоссе вправо на улицу; здесь на ржавой водонапорной башне нас встретил аист, а через несколько домов мы остановились на ночлег у наших друзей.
С утра все село двинуло на кладбище, и мы вместе со всеми. Я много раз отмечал для себя традицию посещать могилки именно на сам праздник Троицы, а не накануне в родительскую субботу, как это установлено. Пошли мы огородами, и дальше через огромное поле, сквозь зелено-бело-желтую массу луговых трав. До сих пор у меня перед глазами эти просторы, уходящие с одной стороны в бесконечность, с другой – в прилегающие огороды, а по ту сторону, где-то за шоссе – в купола церкви на фоне бело-голубого неба.
За храмом раскисшей дорогой проходим к кладбищу; здесь, как ни удивительно, всюду радость и праздник. Скажи кому, что подобное место предназначено для душевных встреч, не поверят. И правда, что-то странное происходит здесь: то ли ты к ушедшим из мира сего пришел, то ли на встречу с друзьями после долгой разлуки – и то и другое повод для радости. Количество знакомств, типа «А вот это мой сын», «А это наша учительница по русскому и литературе в таком то классе» превышает возможность запомнить их все.
Мы пошли обратно. Проходя мимо храма, я спросил маму:
- Давай зайдем ненадолго.
- Иди без меня, я зайду пока в магазин, подожду.
Нет наверно в мире другого православного храма, куда бы мама в этот момент не зашла. Но этот был в ее памяти сельским клубом, местом для дискотек, концертов и развлечений из далекого детства. Переступить черту из прошлого оказалось выше ее сил; я прекрасно это понимал.
Я подошел к магазину - мамы не было. Из дверей вышла пожилая женщина и, глядя на меня, воскликнула:
- А ведь ты наверно сын Лены Суворовой!
Я поражаюсь умению некоторых людей распознавать признаки родства; однако в тот момент я оцепенел от такой наблюдательности. Я даже не помню, что я ответил. Из магазина вышла мама, и продолжилась очередная история из серии «Знакомьтесь, а это …».
Мы пошли обратно тем же полем, вдали от дорог, сквозь травяное пространство, наслаждаясь ароматами и приятными красками. Каким-то добрым и легким был день до этого момента, поэтому в следующую секунду нас словно огрели по головам.
- Куда вы претесь? Разве не видите, что это наша земля?
Тут мы увидели женщину, дрожащую, трясущуюся от злобы, гневно смотрящую на нас. Рядом играли дети, не обращая ни на кого внимания.
Никакого желания спорить, доказывать и объяснять кто есть кто у нас не было, поэтому мы молча развернулись и пошли в обход по полю. «Это хорошо, что земля кому то принадлежит», - подумал я. «Какой-никакой у земли есть хозяин. Хуже когда поля пустуют, зарастают гектары благодатной земли». Тогда я захотел когда-нибудь стать хозяином своей земли.
Времени у нас оставалось немного, я решил прогуляться один, пошел в конец нашей улицы. Село быстро закончилось, дорога уходила полем в далекие деревни. Я прошел немного вперед и остановился. Возвращаться в дом было не охота, некоторое время я стоял умиротворенный как в другом мире, затем достал фотоаппарат и стал искать красивые кадры.
Вернувшись в село, я обнаружил поросший травой мемориал Победы. Пока я ходил вокруг и фотографировал, в нескольких метрах от меня оказался мальчик лет шести - я даже не заметил откуда он взялся. Он молча смотрел на меня и на фотоаппарат; в его лице застыл вопрос. Я вдруг понял, что он ничего подобного не видел и позвал его, чтобы показать мою диковину.
- Как тебя зовут? – спросил я, когда он подошел.
- Света, - ответил мальчик.
- Света? – переспросил я.
- Да, Света, - повторил мальчик.
Еще некоторое время у меня ушло на то, чтобы понять, что передо мной стоит девочка.
Мы быстро подружились, удивляли друг друга, рассказывали что-то. Эту счастливую девочку, никогда не видевшую фотоаппарат, свободно гуляющую по своему родному селу, открытую всему миру, чистую от соблазнов современности, я запомнил тогда на всю жизнь. Что то мне подсказывает, что будущее деревни зависит от таких детей, а не от тех взрослых, кого государство за уши притащит всевозможными программами поддержки села, купит за деньги или заманит еще каким-либо способом.
Оглядываясь назад на многие годы, я понимаю, что та поездка к маме на родину, прочно засела у меня в голове; стала еще одной ступенькой на пути к переезду в деревню. Почти каждую минуту моего пребывания в Кесьме я и сейчас очень хорошо помню.
В тот день мы еще много ходили с мамой, она показывала мне места своего детства. Родной дом, двухэтажный деревянный, на 4 семьи покосился и стоял разве что на честном слове. Широкая речка, в которой купалась детвора и взрослые, превратилась в небольшой ручеек. Огромной проточный пруд, с огромными щуками порос камышом и покрылся тиной.
В отсутствии интереса человека к деревне, время постепенно берет свое. И дело не в том, что надо возвращать все как было, пытаясь остановить необратимый процесс. Пусть все будет по-другому, по-новому, но так или иначе на селе нужны люди, любящие свою землю. И кто будут эти люди, если не мы?
#переездвдеревню
#жизньвдеревне
#изгородавдеревню
#жизньввологодскойглубинке
#кесьма
