Никогда не думал, что буду охотиться на диких зверей. Тем не менее этой осенью, сам того не ожидая, я взял в руки оружие…
Как-то тихим сентябрьским вечером за окном внезапно раздался резкий собачий лай. Собака суетливо бегала у кромки реки и со всей злостью лаяла куда-то вверх. Почуяв неладное, я быстро выбежал из дома, спустился к реке и сразу разглядел два ярких зеленых глаза маленького опасного зверька где-то между ветками ольхи, растущей от самой воды.
Мы конечно уже привыкли к соседству с дикими зверями; заходят они и в саму деревню - тем более, что находимся мы на территории природного заказника, граница которого проходит по нашей реке. Среди самых опасных я бы выделил лису и хорька, приносящих беды держателям домашних птиц и мелких животных; беда, если кто-то из них поселится у твоего дома.
Хорек, увидев меня, перебрался на метр выше. Выглядел он спокойно, привыкнув к собачьему лаю, ожидая момента для переброски в безопасное место. «Либо хорёк будет охотиться на моих куриц, либо я с собакой буду охотиться на него», - подумали мы с собакой и через секунду решительно приступили к действиям.
Я начал пинать, трясти дерево, надеясь стряхнуть зверя вниз, где уже поджидала собака. Не получив абсолютно никакого эффекта, я начал взбираться вверх по ольхе, чтобы усилить тряску. Дерево представляло собой несколько тонких ветвистых стволов – лезть на него высоко было практически невозможно. Хорёк, забрался на самую верхушку одного из стволов и на удивление прочно там держался, как будто застыл в пространстве. Мои отчаянные попытки не принесли результата – неуклюже повиснув на дереве и одновременно его раскачивая, я выглядел смешно в глазах незваного гостя. Я еще несколько раз повторил операцию и быстро выбился из сил. Начало смеркаться.
Жена, до сих пор наблюдавшая за нами сверху от дороги, вдруг вспомнила про пневматический пистолет. «Тащи, и еще фонарики захвати», - попросил я. Через несколько минут оружие было у меня; я взобрался наверх по крутому берегу и взял пистолет, коробку с пульками и фонарик. Юля подсвечивала верхушку ольхи – в наступивших сумерках предательски ярко блестели глаза хорька. С высокого берега до зверя напрямую было немного дальше, поэтому я спустился вновь к воде, целясь снизу вверх. Раз, два, три – первые выстрелы летели в молоко либо ударялись в ветки. Наконец, мне удалось найти траекторию выстрела – я нажал на курок и через мгновение зверёк резко дернулся. Ещё и ещё я быстро заряжал пульки, стрелял, мазал, но начал иногда попадать. Хорёк не понимал источник угрозы, но стойко оставался на месте как вкопанный. Очевидно, что мои редкие пульки почти не доставляли ему вреда.
Юля предложила поменять огневую позицию; я поднялся к ней, сокращая траекторию выстрела по высоте, но удаляясь от дерева. Эффект был нулевой – то ли пули не долетали, то ли ударялись в сучья. В отчаянии я сбежал вниз и опять полез на дерево, расшатывая ствол. Я поменял тактику: после нескольких попаданий, я повисал на стволе, тряс его, всячески пытаясь выбить из укрытия стойкого зверя; потом опять стрелял. Мой фонарик разрядился, Юля мне скинула свой, чтобы я мог заряжать пульки; целился я в два огонька на фоне чёрного неба. Надежда почти пропала; вдруг после одного моего попадания хорёк двинулся в сторону по ветке.
Как я теперь понимаю, этот момент был переломным в «охоте», это было начало хорькового конца. До сих пор зверёк, терпеливо принимая редкие удары пуль, тряску дерева, все же прочно держался в своем укрытии. Но вот он вышел из «зоны комфорта», дал слабину, подарил надежду уставшему охотнику. Я с новыми силами принялся за обстрел и расшатывание ольхи. Объятый страхом, хорёк все больше и больше перемещался по верхушке дерева, но всякий раз его настигала новая беда. Пули начали его раздражать: при каждом попадании он начинал шипеть. Вот и вторая решающая ошибка – зверёк начал перебираться вниз по веткам, надеясь удрать с дерева, которое было для него спасительным в быстро надвигающихся сумерках.
Внизу караулила собака, снизу все чаще долетали пульки, от которых хорёк визжал и рычал – у зверя началась паника. Он начал перебираться горизонтально по веткам и стволам ольхи, но каждый раз становилось все хуже. Подойдя на край ветки, он видел злющую собаку, замирая от страха; становился доступным для попадания, получал удар, ревел, уходил на другой край, и опять визжал. Третья ошибка была для него смертельной.
Не выдержав, хорек прыгнул вниз. Собака сразу схватила его, бросила вверх – он улетел в реку. Визг, лай, шипение, рычание, плеск воды – собака хватала, трепала зверя, кидала в стороны - не имея охотничьих навыков, она не знала как правильно и быстро расправиться со зверем. Обессиленный хорёк заполз в кусты, издавая свои грозные слабеющие звуки, отбиваясь из последних сил. Конец был близок. Я нашел хорошую палку и осторожно подошел к кустам, чтобы ускорить неизбежное.
Второй фонарик уже еле светил; в наступившей темноте собака забрала свою добычу. Через минуту она успокоилась, мы все успокоились, наступила тишина…
Я долго размышлял, стоит ли рассказывать об этой немного жестокой истории; до сих пор я переживаю, и не могу до конца определить мое отношение к ней. Но все же понимаю, что и это часть правды нашей новой деревенской жизни, скрывать которую не имеет смысла. Надеюсь, что это была моя первая и последняя охота.
#переездвдеревню
#жизньвдеревне
#изгородавдеревню
#жизньввологодскойглубинке
